Герой книги может заламывать руки и театрально стенать: «Что важно в жизни? Зачем я здесь? Зачем я живу?» Попробуем ответить за него: «Хотя бы для того, чтобы написать такую книгу».

 

На первый, второй, да и на любой обывательский взгляд, все в сюжете нового казахстанского романа надуманно. Он отражает избитый литературный прием, когда движение мысли подменяется биографическим описанием персонажа романа. Возможно, для поколения комедиклабовцев автобиография как история души — и есть некая литературная фишка.

 

Герой на первых же страницах алматинской книжицы, выехав из нашего южного города, то беспробудно пьет на земле обетованной, то там же пашет на двух работах, чтобы собрать денег на образование во Франции. Если кто-то попытается найти нечто колоритное из жизни Алматы, то этого не надо делать принципиально. Книга о другом, она — вне узнаваемых деталей.

 

Потом главный персонаж еще где-то учится (примерно на трех страницах книги), где-то путешествует (еще около 10 страниц опуса), с кем-то то ли спит (страниц восемь), то ли ему это грезится (полстраницы). В итоге он все-таки возвращается в Алматы и здесь тоже пьет и все тому сопутствующее. Секс, наркотики и шизоидный бред хороши тогда, когда они даны либо с натуралистическими подробностями, либо с конкретным смыслом. В этом случае все получилось так постно, что оттолкнет и любителя клубнички, и охотника за интеллектуальными вывертами.

 

Незаметно для читателя герой становится космополитом и окружен в итоге в буквальном смысле всеми возможными литературными штампами и зазывными приманками для читателя-потребителя. Всего этого непомерно много и это же весьма неряшливо подано. Здесь и трансвестит, ставший женщиной и женой нашего героя, далее — спасенная тайская девочка, используемая героем как суррогатная мать. И так далее, и все, надо понимать, по задумке автора приближающее нас к лелеемой автором идее сверхчеловека.

 

Идея эта подана в духе вторичного студенческого реферата, пересказывающего ницшеанские метаморфозы человеческого духа (верблюд — лев — ребенок). Раздражающий многих читателей книги гей-партнер героя — Валя — на поверку оказывается банальным эго самого автора, с коим он и путешествует по жизни.

 

Заметим, что идея сверхчеловека, по Ницше, была в свое время призывом к началу великой борьбы человека за человеческое в себе же. Заратустра у Ницше заявлял: «Из всего написанного я люблю только то, что кто-либо написал своею собственною кровью». Любопытно, сколько пролилось «крови» Алекса Вольперта (литературный псевдоним Сергея Коровникова)? Очевидных культурологических знаков (от Ницше до Фуко, но не более) наш литератор раскидал много.

 

Заявить, что так не пишут, могут только жеманные окололитературные девы. Так пишут многие «писаки» нашего времени и нашего места, особенно много подобного в местечковых по сути казахстанских и российских литературных порталах. Есть философский наив, есть примитивное графоманство, включающее в себя плохой литературный слог и прочие не столь смертельные грехи для начинающего автора. Это и есть язык нашего медиального пространства, скудного, космополитичного и поверхностного.

 

Монолог главного героя, от лица которого идет повествование, большей частью раздражает, правда, порой все же завораживает неторопливыми интонациями внутреннего голоса. При таком раскладе этот литературный текст все же может считаться состоявшимся, он хотя бы не банален. Быть может, он займет свое место на пустующих полках казахстанской прозы. При этом все и вся в романе не выходит за пределы разумных красных флажков. Жаль, так как само название книги и первые страницы обещали большее или хотя бы заставляли это предположить.

 

Из рутинной социальности герой (возможно, и автор) нырнул в абсурдную социальность, задохнулся там и вынырнул в последней главе, в которой обнаружилось, что мальчика-то и не было. А был психически больной человек. Именно этот заключительный сюжетный «нырок» впечатляет и все расставляет по своим местам. Бегства героя из нашего города и нашей реальности не состоялось, они сидят в нем очень глубоко.

 

Это и есть мифы и реалии нашего времени. Действительное амплуа героя — не ницшеанский сверхчеловек, а скорее персонаж Гете. Герой Вольперта дан в развитии, открытии и познании самого себя любимого. Он — страдалец нашего времени, нам предложены страдания юного Вертера на современный лад. Немного сентиментально, немного жалко то ли героя, то ли самого автора. Несмотря на то что ничего конкретного автобиографического в романе не найти, так и хочется ему сказать: «И это тоже пройдет».

 

Как результат у нас в руках — недетские мечты уже взрослого человека, «испачкавшего» 160 страниц плодом своего внутреннего горения. Попытка преодолеть убожество нашей жизни герою не удалась, он вернулся на последних страницах к своему спутанному сознанию, в котором есть место Вале. Как бы там ни было, но нам стоит ждать новых опусов Алекса Вольперта.